Писатель-фантаст Денис Морозов

Читать книги фэнтези бесплатно!

Глава 10. Последний день чернеца

29 день месяца чернеца

Последний, 29-ый день месяца чернеца выдался хмурым и облачным. Землю накрыла плотная пелена туч, сквозь которые с трудом проникал солнечный свет. Дажбог, покативший по небесной дороге в своей колеснице, не мог разглядеть, что происходит внизу. Тройка его огнегривых коней показалась над краешком небосвода и взяла путь к Окольной горе, возвышающейся над Горним миром.

- Осыпь врагов стрелами, помоги нашим братьям! – взмолилась богиня Мокошь, вышедшая на посеребренные стены, чтобы встретить восход.

- Не могу! – печально откликнулся Дажбог. – Они собрались лезть в подземелье, мои лучи туда не проникают. Придется им обходиться без моей помощи.

- Я в тревоге, - призналась Мокошь. – Сначала Сварог запропастился невесть куда. Бесы боялись его молота, а теперь совсем страх потеряли. Потом мы остались без Перуна с его молниями. Вот и ты не можешь сойти с небесной тропы, чтобы присоединиться к битве и засыпать врага тучей стрел. Как же сражаться, когда злодеев – несметные полчища?

 

Первые лучи солнца застали небесное войско у входа в пещеру, ведущую в подземелье. Гриди выстроились и сомкнули ряды, готовые ринуться в атаку по первому зову своей предводительницы. Кострома лихо скакала перед ними на Громе, которого тонкие лучики восходящего светила красили в розовый цвет. В руках богиня сжимала древко Перунова знамени, а за плечами ее все так же развевалось небесно-лазурное корзно. 

Стрибог затрубил в Рокотун, объявляя начало сражения. Ярило полез в темноту со щитом, готовясь принять первый удар противника. Велес, Хорс, Переплут, Судимир двинулись за рядами бойцов.

Навстречу им из глубокого зева пещеры выбралось что-то черное и лохматое, похожее на сгустившуюся темноту. Девять пар ярко-зеленых глаз полыхнули на гридей, заставив их остановиться. Лиходей, восседающий на Полкане, выехал в полосу света и встал, не переступая через порог.

- Когда-то вы были моими братьями и сестрами, - вымолвил он. – Вы были моим племенем. С тех пор прошло много времени, но старого не сотрешь. Еще не поздно остановиться. Я предлагаю заключить мир.

Сняв шлем, Кострома оглядела его и презрительно бросила:

- Князь тьмы притворяется и обманывает. По-другому он не умеет.

- Не знаю, что за оголтелая девка командует вами. Она, видно, выжила из ума. Раньше всеми делами заправляли три государя. Старик, ты остался один. Ты ведь понимаешь, что станет со всеми, когда вы залезете в пекло?

- Не смей оскорблять Кострому, - гневно ответил Род, к которому были обращены последние слова. – Она – наша сестра, а ты нам давно не брат, с тех самых пор, как переметнулся и стал царем бесов.

- Мы все знаем, к чему ведет эта война. Если хотите, чтоб все три мира вселенной превратились в сплошное пекло – тогда входите смелее, и не сомневайтесь.

- Какой добрый знак! – расхохоталась Кострома. Светлая коса, уложенная поверх ее головы, сверкнула в лучах солнца, как золото. – Царь преисподней боится и отговаривает нас от атаки. Потеряв силу, он смущает наш дух. Его язык – как змеиное жало, каждое слово его – это яд. Разве не так должен вести себя настоящий князь тьмы? Но он заблуждается. Нас не запугать. Мы довершим то, что начали наши предки – возьмем преисподнюю на копье, разорим гнездо бесов и установим свою власть над всеми мирами вселенной!

Боги и гриди воодушевленно загомонили, поддерживая ее.

- Разум покинул вас. Тогда угоститесь смородинкой. Она вам придется по вкусу, - прошипел Лиходей.

- Сразись со мной! – Кострома выехала ему навстречу и выставила наконечник копья.

Не отвечая, Лиходей развернулся и исчез в темноте.

- За ним! – скомандовала богиня, и рванулась вперед.

Облачный Гром легко перелетел через порог и понес всадницу по подземелью, очертания которого терялись в кромешной тьме.

- Не отстанем от нашей сестры, иначе скажут, что небесные женки храбрее мужей! – выкрикнул Род.

Гремя оружием, боги устремились следом. Неожиданно в дальнем конце пещеры полыхнуло зарево. Лиходей, превратившись в огненного змея, налетел на ряды гридей и обдал их пламенем. Ярило закрылся щитом, оберегая соратников. Кострома метнула копье, но женских сил не хватило, чтобы добросить его, и острый наконечник лишь оцарапал змеиное брюхо. Жесткая чешуя зазвенела, змей развернулся и метнулся вдаль. Гриди разразились оглушительным ревом, приветствуя первую удачу.

- Супостат обращен в бегство! – воскликнула Кострома. – За ним! Ворвемся в пекло на его хвосте!

Тяжелые ворота меж двух скал захлопнулись сразу за змеем. Велес натужился и высадил их так, что створки повисли на петлях. За воротами гридей встретил лес из железных деревьев, на кривых сучьях которых росли острые ножи. Просочиться сквозь них нечего было и думать, но Стрибог набрал воздуха и пустил такой вихрь, что их вырвало с корнем и побросало на землю. Ярило топнул ногой, и из бесплодной почвы проросли сочные травы. Они покрыли разбросанное железо так, что по нему можно было ступать, не опасаясь порезаться.

- Нас не остановить! – обрадовалась Кострома, выезжая вперед.

В глубине подземелья раздался глухой рокот. Огненная река пересекала пещеру от одной стены до другой. Каменные своды озарялись багровым заревом. Волны, состоящие из жидкого пламени, накатывались одна на другую. От них исходил такой смрад, что лишь бестелесные воины могли его выдержать.

- А вот и Смородина, - сказал Род, догоняя наездницу. – Не ей ли собирался угостить нас Лиходей?

На берегу чернел опаленный фундамент рухнувшего замка, стены которого рассыпались и исчезли. Из-за обугленных валунов боязливо выглядывал вурдалак Вострозуб. Серая шерсть на его загривке стояла дыбом, а глаза испуганно блестели и бегали по сторонам.

- Вот и сторож этого замка! – с удовлетворением произнес Мстивой, хватая оборотня за шкирку.

- Я не сторож! – жалко заскулил тот. – Меня бросили на произвол. И это вовсе не замок – здесь стояла темница, в которой держали Мару, но ледяные стены растаяли и испарились, как только воровка умыкнула посох, запиравший ворота.

- Позвольте нам снять с этого чудища шкуру! – оживились Мирослав со Славомиром.

- Не время задерживаться! За мной! – крикнула Кострома и подняла Грома в воздух.

Облачный конь воспарил над рекой, но жар сгустился и отогнал его обратно к берегу.

- Почему нас не встречают? – с подозрением проговорил Ярило, прикрываясь щитом. – Войско бесов должно было выйти навстречу, чтобы дать бой.

- Чего они ждут? – присоединился Стрибог к его голосу.

- Вот чего! – ответил Род, указывая булавой на вздувшуюся реку.

Огненные волны вздыбились, поток забурлил, и начал наползать на берег. Рокот усилился, от стен пещеры начали откалываться целые скалы. Они рушились в волны, поток подхватывал их и швырял на сушу, загромождая проход. Гром понес Кострому прочь от мешанины, которая громоздилась все выше и выше.

- Нет! Мы наступаем! – сопротивлялась всадница, пытаясь развернуть коня.

Река бушевала все больше и больше. Раз за разом она выплевывала из своего нутра волны, гребни которых доставали до каменного потолка. Очередная волна подхватила каменное крошево и понесла его на небожителей.

- Отступаем! Немедля! – выкрикнул Род.

Но убраться они не успели. Огненный шквал подхватил их и выплеснул за пределы пещеры. Снег на Туманной поляне зашипел, ощутив жар подземной реки. Богов, гридей и навьев разметало по полю, один Гром продолжал парить, спасая свою хозяйку.

- Берегитесь! Сейчас всех захлестнет! – воскликнул Ярило, едва поднявшись.

Из разверстой пасти пещеры одна за другой начали выплескиваться огненные струи. Они растеклись по поляне и понеслись через лес, сжигая деревья, затопляя дебри и снося холмы. Чтобы спастись, гридям пришлось сбросить тяжелые доспехи – лишь после этого они смогли взмыть и вознестись над огнем. Оранжевая лава поглотила стальные кольчуги, шлемы и щиты, и переварила их с утробным чавканьем.

Из глубины пещеры выплыл корабль под черными парусами. Место фигуры на его носу занял огненный змей, раскинувший крылья. С бортов свисали щиты, покрытые расплавленным железом. Попав на воздух, сплав застывал и превращался в прочнейший слой, пробить который не смогли бы и боги с их необузданной силой. На корме бесновались адские воеводы, а мертвецы, со скелетов которых слезали остатки кожи и плоти, налегали на весла.

Старец Род едва успел убраться в сторону от потока, пронзившего лес и хлынувшего на просторный Медовый луг. Непроглядное марево заволокло Туманную поляну и скрыло из виду Мироствол. Из мглы выкатился раскаленный железный мост и перебросился через реку. Его край вонзился в землю перед детинцем Велеса, на время оставленного богами.

- А вот и Калинов мост, - произнес Род отстраненно, как будто дело его не касалось.

- Все в детинец! Запремся, и будем держаться! – скомандовал Велес.

Боги и гриди начали собираться на Медовом лугу и отступать к его крепости. Кострома на Громе спустилась пониже и начала выуживать из снега бойцов, растерянных и ошеломленных.

- Как же так? – кусая губы, процедила она. – Ведь мы были почти у цели!

 

 

У крыльца Белой вежи Звенислава схватила Немила за пояс и потянула его на Зеницу. Кудесник встал на колени и прижался к алмазам, сквозь которые можно было разглядеть каждую мелочь на Туманной поляне.

- Что случилось? – не понимая, спросил он.

- Все пошло не так, как мы надеялись, - ответила Звенислава.

- Что могло пойти не так? Оставалось лишь взять пекло.

- Враги оказались сильнее, чем мы предполагали.

- Не должно быть такого. Не может такого быть. Не хочу в это верить! – Немил хватанул кулаком по алмазам, но лишь отбил пальцы.

- Веришь ты или нет, а все происходит на наших глазах, - хмуро выговорила Звенислава.

Немил увидел, как по Калинову мосту марширует целое войско, состоящее из вооруженных чертей, погоняющих мертвецов. Ободранные скелеты шагали, сжимая ржавые ножи, сабли и ятаганы. Черти кололи их похожими на вилы трезубцами, не позволяя останавливаться.

- Сколько их там? – спросила небесная дева.

- Тьма-тьмущая. Больше, чем гридей и навьев. Как море рядом с ведерком.

- И что нам теперь делать?

- А от нас еще что-то зависит? – с досадой ответил кудесник. – Я чувствую себя муравьем, на которого наступил слон. Как только мог я подумать, что человек способен сладить с небесными силами? Это так самонадеянно. Видно, не все зависит от нашей воли. В этом мире события текут, даже не спрашивая нашего мнения. Можем ли мы их остановить? Так муравей думает, что может остановить наводнение. А потом его смоет, и никто даже не вспомнит, что он стоял на пути воды.

Сквозь прозрачную площадь хорошо было видно, как безоружные гриди и растерявшие боевой пыл боги потянулись к распахнутым воротам детинца. Неожиданно гора, прикорнувшая за лесом, вздыбилась и превратилась в исполинского Святогора.

- Только его не хватало! – скрипнул зубами Немил.

Святогор зашагал через лес, сминая деревья и оставляя глубокие вмятины в почве. В руках он сжимал палицу, сделанную из огромного сука, отломанного от Мироствола. Нескольких шагов великану хватило, чтобы достичь детинца. Он набросился на деревянные башни и принялся крушить их палицей. Щепы брызнули в разные стороны, стенные прясла рассыпались, бревна вырвались и покатились под горку, ударяя по гридям и божествам.

- Я должен присоединиться к богам и разделить их судьбу, - сказал Немил.

- Куда тебе с твоей шальной головой? – образумила его Звенислава. – Не суйся между молотом и наковальней – расплющит.

- Прорицание Трояна гласит: в бою боги и бесы уничтожат друг друга. Миры будут разрушены, наступит конец света. Веня, боюсь, что мы видимся в последний раз. Настала пора попрощаться.

Звенислава расплакалась, бросилась ему на шею и обняла, стараясь не причинять боль.

- Я люблю тебя! – дрожа, проговорила она.  – Сама не знаю, как это случилось. Ты – всего лишь земной человек, а я так давно живу на небесах, что забыла, когда было иначе. Но я чувствую, что привязалась к тебе. Рвать эту связь – все равно, что по живому резать.

- Я тоже люблю тебя, Веня. Но в последней битве каждый должен исполнить свой долг.

- Нет у тебя никаких долгов! В прорицании Трояна о тебе ничего не сказано. Ты слишком мелкая сошка, чтобы решать судьбы миров. Сиди себе тихо и не высовывайся.

- Ты же знаешь, что так не получится, - Немил ласково погладил ее по пушистой шубке.

Радужный мост уже серебрился среди легких снежинок, крутой горкой уходя к берегу Шерны. Додолу Немил застал на краю небосвода, она остановившимся взглядом наблюдала за тем, что происходит внизу. Боги пытались пробиться к подножию радуги, однако путь им преграждал разошедшийся великан, вовсю орудующий своей палицей.

- Госпожа, я решил сойти в Дол. Ты откроешь мне путь? – спросил человек.

- Я уже ничего не решаю, - печально ответила богиня. – Святогор сорвал с радуги полог. Мост свободен, но беззащитен. Страшно даже подумать, что будет, если великан попробует забраться по нему. Мост не выдержит его веса и рухнет. Небеса накренятся и треснут. Нельзя этого допустить. Если моста не станет, наши братья пропадут в окружении. Нужно передать, чтоб они возвращались. У нас осталось последнее убежище – Белая вежа. Но нужно спешить, иначе путь будет потерян.

- Я передам, - вызвался Немил.

- Куда ты лезешь? Никто тебя не зовет, - удержала его богиня.

- Меня звать не нужно, я иду по своей воле.

Внизу Святогор довершил разрушение детинца и принялся топтать его остатки. Даже с небес было слышно, как содрогается земля под его сапогами.

- Нельзя ли как-нибудь образумить этого дуболома? – спросил кудесник.

- Святогор – это дикая сила, - ответила Додола. – Никто не знает, отчего он ярится, а отчего утихает. Мы надеялись, что его уймет Леля, но этого не случилось. Видно, она на него не повлияла.

Немила охватили горячие чувства.

- Отчего боги гибнут? – воскликнул он. – Я разоблачил злодейку. Ее заговору конец. Жестокая сила не должна больше действовать, но почему тогда мир катится к светопреставлению? Ведь никто его уже не толкает!

- Наверное, такая у этого мира судьба, - вздохнула Додола. – Раз его подтолкни – и он покатится, куда ему предначертано.

- Нет никакой судьбы! – взбунтовался кудесник. – Есть только наши решения. Что мы сделаем – то и случится. Всем нужно остановиться. Все должны перестать истреблять друг друга.

- Кто остановится – тот погибнет, - возразила богиня. – Сейчас каждый делает то, что обязан.

- Что за глупое обязательство – рушить мир?

Сорванный полог свалился на поле между мостом и детинцем, от которого оставались руины.

Звенислава сама подвела ему Рублика. Кряхтя, Немил забрался в седло и вцепился здоровой рукой в гриву, предчувствуя, каким выйдет спуск. Конек взмахнул крыльями и понес его по мосту. Сердце ухнуло и заколотилось, пальцы задрожали, а на глаза навернулись слезы – Веня стояла у края алмазной тверди и провожала его долгим взглядом.

Конь пронес его над ровной гладью Шерны, уже изготовившейся сбросить ледовую корку, и направился к лесной опушке, из которой выпрыгивали растерявшие оружие гриди. В тот же миг над ухом Немила просвистела палица, настолько огромная, что ей можно было запросто перегородить реку. Всадник вжал голову в плечи и разглядел разбушевавшегося великана, который пытался прихлопнуть его, как комара.

Рублик ловко порхнул Святогору под руку, проскочил у него под мышкой и вырвался на вольный простор. Первым, кого Немил встретил, оказался Ярило. Его почерневший щит против великана был бесполезен, и бог устало брел через поле, оставляя в снегу глубокие следы. Род по-начальски орудовал булавой и сыпал командами, но их мало кто выполнял. Человек подлетел к нему и прокричал:

- Додола зовет всех скорее на мост. Возвращайтесь на небо!

- Отступить – самое время, - откликнулся старый владыка. – Но у нас на пути Святогор, мимо него не пройти. И чего он так разошелся? Как будто кто-то его разозлил.

- За стенами Серебряного города мы выдержим любую осаду. Белую вежу ни один враг не брал, - сказал, подходя, Стрибог.

- Как мы можем отступать? – громыхнул Ярило. – Корабль мертвецов вот-вот коснется берега. Как только это случится, упыри разбегутся по долу. Если они выберутся из Дикого леса, то перережут всех, в ком течет теплая кровь.

- Где Кострома? – спросил Немил.

Боги и гриди смущенно спрятали взгляды.

- Никто не видел ее после того, как нас выбросило из подземелья, - ответил Род. – Боюсь, что она так и осталась в нем.

- Я ее разыщу! – встрепенулся кудесник и направил коня во мглу, сгустившуюся над Туманной поляной.

 

 

Корни Мироствола едва проступали сквозь пелену, а жар от растекшейся Смородины стоял такой, что человек взопрел. Из тумана выплыли черные паруса. Корабль мертвецов скользил по кипящей лаве, как по озерной глади. Его снасти скрипели, как зубы страдальцев, а весла гребцов окунались в огонь и толкали его к берегу.

Немил спрыгнул с коня и едва не угодил в ручей с мертвой водой.

- Ах ты, какая оказия! – выругался он, но ему в голову тут же пришла мысль.

Он снял с седла переметную суму, вытащил из нее тыквы и принялся пополнять запасы колдовских вод. По мачте, торчащей над корабельным носом, прополз огненный змей, оторвался и взмыл ввысь, рассыпая вокруг снопы искр. Немила обдало жаром, Рублик вырвался и понесся ввысь, чтобы глотнуть свежего воздуха.

- Как я тебя понимаю! – проводил его взглядом кудесник. – Тут как в пекле – не продохнуть.

Огненный змей пролетел над лесом так низко, что верхушки сосен задели его чешую. Хвоя вспыхнула, пламя пробежало по раскидистым лапам и перекинулось на березы, дубы и голые липки. Дракон продолжал нарезать круги, и вскоре весь лес заполыхал. Из дупла в Миростволе выскочила веверица, возмущенно застрекотала и бросилась по коре вверх, к облакам, под которыми гуляли холодные поднебесные ветра.

Корабль наткнулся на мель и застрял. В смрадном дыму Немил разглядел Лютобора, над головой которого вместо рогов покачивались два жалких обрубка. Безрогий демон выглядел еще отвратительней, чем раньше. Он сжимал в когтях острый трезубец и орал на гребцов, заставляя их громыхать костями. Но усилия скелетов были напрасны – им не удавалось сдвинуть корабль с мели.

Бес хлопнул крыльями, спрыгнул с палубы и перенесся через огненный поток. Немил спрятался за вывороченный корень, но демон почуял его и в три прыжка оказался рядом. Под ногой что-то хрустнуло: пятясь, кудесник наступил на черпак, брошенный тут день назад. Схватив его, он замахнулся на беса и крикнул:

- Изыди, нечистый!

- Надеешься прогнать меня этим пустым заклинанием? – насмешливо прохрипел бес. – Оно не сработало в прошлый раз. Может, теперь вдруг начнет действовать?

- Я найду на тебя управу! Я – кудесник, а это не пустой звук.

- В пекле души кудесников ценятся, особенно тех, кто грешил и водился с чертями.

Демон настиг его и прижал к ручейку, струящемуся из-под корней.

- А вот попробуй-ка мертвой водички! – выкрикнул Немил, и, зачерпнув из ручья, плеснул бесу в лицо.

По-собачьи длинный язык Лютобора слизнул несколько капель. Демон причмокнул, и неожиданно попросил:

- Подбавь еще этого дивного питья!

- Изволь! Для тебя ничего не жалко!

И Немил вылил ему на макушку новую порцию зелья. Шрамы на лице демона задымились и начали зарастать. Дырявая рана, проделанная стрелой Перуна, окончательно затянулась. На ее месте выступила новая шерсть, гладкая и лоснящаяся. Наконец, из рогов, отсеченных секирой, вытянулись ростки, которые тут же окрепли, расширились и затвердели. Не прошло и нескольких мгновений, как помолодевший и приободрившийся демон затряс новыми рогами, еще более длинными и острыми, чем прежде.

- Как же так? – растерянно прошептал Немил. – Ведь этого было достаточно, чтобы избавиться от Вертопраха.

- Дурень! Ты хотел меня этим сгубить? – расхохотался бес. – Ты не знал, что мертвая вода заживляет раны?

- Она заживляет лишь мертвецов. Живые от нее мрут. Я думал, ты отбросишь копыта.

- Каким ты был недоумком, таким и остался. Бесы, черти, упыри – нежить. Нас мертвая вода делает только сильнее. Чему ты учился у своих колдунов?

- А что ты на это скажешь? – нашелся Немил.

Он зачерпнул воды из второго ручья и плеснул на свиной пятак. Лютобор взвыл, как от нестерпимой боли, и отшатнулся.

- Вот и живая водичка! Она тебе тоже по вкусу? – крикнул кудесник, поливая его грудь и плечи.

Бурая шкура демона зашипела, как будто ее прожигала кислота. Он развернулся и бросился наутек, но сделал неверный шаг и попал копытом в ручей. Нога его подвернулась, и он плюхнулся в живую воду задом. Вопль боли перешел в дикий рев. Хвост его отвалился, шкура начала сползать.

- Угостись-ка еще! – добавил Немил, поливая его спину.

Перепончатые крылья демона поникли и скукожились. Он кое-как выбрался из ручья, но сил у него больше не оставалось. Шкура сползла с беса окончательно, из нее выскочила тоненькая змея со склизкой кожей и начала извиваться на земле. Немил принялся топтать ее сапогами. Змея зашипела от злости, вывернулась и заструилась под корень, торопясь скрыться в подземной норе.

- Катись прочь! – проводил ее человек.

Осторожно, стараясь случайно не смахнуть даже капельки, он наполнил вторую флягу. Корабль под черными парусами меж тем снялся с мели и ткнулся в берег. С его палубы взлетела туча нетопырей, шумной стаей перенеслась на сушу и хлопнулась оземь, превращаясь в толпу костлявых скелетов, бряцающих позвонками и скрежещущих проржавевшими лезвиями.

- Сколько ж вас тут? – прошептал Немил, глядя, как ряды нежити выползают к нему из тумана.

Мертвяки продолжали заполнять берег, как будто корабль был безразмерным. Все новые стаи летучих мышей вырывались из его трюма и разлетались над лесом. Немилу пришло в голову сбрызнуть живой водой тех, что поближе, но ее хватило бы лишь на несколько тварей, а они все прибывали и прибывали.

- Род приказал отступать. Кто я такой, чтобы не повиноваться владыке? – напомнил себе кудесник.

Он перекинул суму через плечо, перемахнул через корень и дал деру. Гремящие костьми мертвяки затерялись в тумане. Немил смог отдышаться только после того, как они пропали из виду.

 

 

На Медовый луг он выбрался в шоковом состоянии. Оранжевые волны Смородины накатывали на берега, затопляя новые участки равнины. Воеводы-бесы и погонщики-черти строили полки упырей, подгоняя их трехзубыми вилами. Святогор с наслаждением топтал руины детинца и ревел так, что с вершин дальних гор скатывались лавины. Все эти картины мелькали перед глазами Немила, замершего на опушке горящего леса.

- Как это могло случиться? – прошептал он. – Почему все идет вкривь и вкось? Не должно так быть!

Гриди сгрудились вокруг богов и пытались пробиться к Радужному мосту. Великан преграждал путь и не подпускал близко, размахивая палицей, сметающей все подчистую. Рублик вернулся к хозяину и ткнулся мордой в грудь, выведя того из задумчивости. Немил влез в седло и соединился с небесным воинством, стараясь не попадаться врагам.

- Человечек, тебе здесь не место, - хмуро сказал Род, увидев его.

- От тебя никакой пользы. Ты только напоишь своей кровью упырей, и они станут сильнее, - поддержал его Хорс.

- Кажется, я догадался, что происходит, - не обращая внимания на их слова, ответил Немил. – Мне нужно время, чтобы во всем разобраться.

- Времени не осталось. Разве не видишь, к чему все идет? – бросил Ярило, прикрывая поредевшее войско щитом.

- Мне нужно на небо. Если мои догадки верны, то потеряно еще не все.

- Нам всем нужно на небо. Жаль, нас туда не пускают, - ответил Род.

Мертвецы со ржавыми ножами двинулись в наступление. Черти сомкнули ряды и взяли вилы наперевес. Бесы погнали полки вперед, распаляя в них злобу и жажду убийства. Огненный змей сделал круг над Медовым лугом, растопив снег.

- Все к мосту! Будь, что будет, - скомандовал Род.

Адские полчища начали теснить небесное воинство. Бесы-воеводы использовали  хитрость: погнали противников под удары чудовищной палицы великана, который свирепствовал, не различая, где свои, где чужие.

- Сейчас все поляжем, - сказал Мстивой, выстраивая растерявших оружие гридей.

Ряды упырей надвинулись, пытаясь взять витязей на испуг. В этот миг из мглы, окутавшей горящий лес, выскочила Кострома верхом на Громе, и принялась носиться между рядами, высоко воздевая Перуново знамя. Уже изготовившиеся к столкновению шеренги расступились. Лазурно-алое знамя зареяло, как оберег, отгоняющий нечистую силу. Бесы занервничали и завопили, подгоняя подчиненных. Огненный змей спикировал с высоты и обдал всадницу пламенем, но Ярило подставил щит и прикрыл ее.

Святогор подступил ближе и саданул палицей по земле, пытаясь размозжить богиню-воительницу. Гром взмыл ввысь и вынес хозяйку из-под удара, от которого поле дрогнуло под ногами. По мосту за спиной великана скатились сани. Навь Владимир вывалился в снег и проскочил мимо чудовища с охапкой оружия, которое он принес для своей госпожи. Кострома подлетела к нему и приторочила к седлу связку сулиц, закинула за спину тул со стрелами и взяла в руки тяжелую рогатину, с острого наконечника которой срывались молнии.

Огнезмей развернулся и сделал второй заход. Гром поднял Кострому ввысь. Богиня натянула лук и спустила тетиву. Сверкнула извилина молнии, змея пронзило вспышкой и отшвырнуло на целую версту. Боги и гриди загомонили, приветствуя успех, но в этот миг Святогор достал-таки палицей летучую всадницу. Гром от удара невиданной силы перевернулся и опрокинул наездницу. Кострома вылетела из седла и упала на землю, стрелы и сулицы в беспорядке рассыпались. Гриди бросились ворошить снег, собирая их, и тут великан снова ударил, вызвав такое землетрясение, что Немил не устоял на ногах.

Ярило и Стрибог подняли Кострому, которая едва шевелилась в тяжелых доспехах, слишком просторных для ее стройной фигуры. Шлем упал с ее головы, открыв бледное, слегка порозовевшее лицо. Золотистая коса выпросталась из-под панциря и болталась сзади, как хвостик.

Святогор заревел и занес над ней палицу. Немил зажмурился, не желая смотреть на то, как новый удар вгонит в землю сразу трех божеств. В этот миг по поднебесью разнесся сладкий, чарующий голос. Он звал великана и уговаривал его остановиться.

Немил в изумлении уставился на вершину Радужного моста, где появился силуэт незнакомки, с ног до головы закутанной в непроницаемое покрывало из светло-зеленой парчи. Трогательная, печальная интонация ее голоса остановила Святогора. Великан так и не довел свой удар до конца. Забыв о противниках, он обернулся к мосту и  прислушался к голосу, который как будто его зачаровывал.

- Что там? Кто это? – спросил Ярило, оттаскивая Кострому в середину круга, образованного богами и воинами.

- Не пойму. Отсюда не разглядеть, - ответил Род.

Неизвестная богиня прошла по мосту полпути, но спуститься на снег не решилась. Как ни вглядывался в ее очертания Немил, он не мог рассмотреть ничего, кроме зеленого Древа миров, вышитого на белой ткани парчового покрывала.

Святогор позабыл про сражение. Он упал на колени, обнял Радужный мост, и совсем не воинственным тоном прогрохотал:

- Любовь моя, ты ли это?

Незнакомка повернулась спиной и заспешила обратно.

- Погоди! – умоляющим тоном воззвал к ней великан. – Не бросай меня! Я ни за что тебя не обижу!

Род наблюдал эту сцену с раскрытым от удивления ртом. Великан затряс мост и взревел:

- Вернись ко мне! Слышишь? Я не позволю себя обмануть!

Мост зашатался под ногами богини в парчовой накидке. Она испугалась и быстро взлетела к его вершине. Вопли бесов возобновились, полки упырей выстроились подковой, прижимая богов к подножию моста. Бежать было некуда, мост оставался последним местом, к которому еще можно было отступить, однако свирепый дух снова взыграл в великане после короткого затишья.

- Не беда! Мы еще можем сражаться, - звонко выкрикнула Кострома. – Перуновы стрелы угомонят эту нежить. Ко мне, Гром!

- Угомонись, сестра. Бой проигран, - вразумил ее Род. – Нам осталось только закрыться в крепости и обороняться.

- Как скажешь, владыка, - согласилась воительница. – Но без боя мы не прорвемся.

Она выудила из снега сулицу, взлетела в седло и ударила пятками Грома, намереваясь вонзить копье в зад великана. Род схватил коня под уздцы и задержал ее, сказав:

- Так ты только его раззадоришь. Он и без того в бешенстве.

Немил радовался любой возможности помочь Костроме, но место рядом с хозяйкой занял Владимир, и человек понял, что лучшее, что он может сделать – это не путаться под ногами. Вместо этого он поднял и встряхнул широкое полотно небесно-голубого цвета, небрежно брошенное неподалеку. Это был полог Додолы – тот самый, которым радужная богиня скрывала мост от посторонних глаз. Теперь он валялся, затоптанный и забросанный грязным снегом, так что смотреть на него было жалко.

Стоило отряхнуть его и поднять, как происходило что-то необыкновенное. Прикрытый пологом участок неба сливался с фоном. Все, что происходило за ним, становилось невидимым, хотя глазу казалось, что он по-прежнему видит небо, затянутое угрюмыми тучками, и едва проглядывающий сквозь них пятачок солнца, похожий на тускло сияющую копейку. Немил обмотался полотнищем, и обнаружил, что его тело слилось с природой и потерялось на фоне лежалого снега.

- Ко мне! Живо! – подозвал он Владимира.

Навь, снабдив госпожу полным комплектом оружия, присоединился к нему. Спрятать под пологом навья оказалось проще простого – сам похожий на облачко и невесомый, он едва выделялся. Если бы не одежда, роскошно украшенная золотым и серебряным шитьем, то пожалуй, навь и вовсе казался бы невидимкой в дневном свете.

Кострома поливала чертей фиолетовыми спицами молний, поэтому следующим подопытным стал Ярило. Бог укрылся за пологом вместе с огромным щитом, превышающим два человеческих роста и почерневшим от пламени. Как только щит пропал из виду, Немил понял, что нашел способ спастись.

Тихонечко, стараясь не отвлекать великана, боги закутались в полог и стали невидимыми. Под просторным полотнищем хватило место и гридям, и навьим слугам. Кострому пришлось оттаскивать с переднего края, где она бушевала круче любого вояки. Ее окутали пологом вместе с Громом и кое-как успокоили – до того трудно было унять ее пыл. Бесы протерли глаза и принялись голосить, вопрошая подчиненных, куда делись противники. Но черти лишь бестолково таращили свои безобразные зенки, а упыри – те и вовсе лишь щелкали челюстями и вертели облезлыми черепами.

Святогор рыдал, как младенец, расплескивая слезы размером с ведро. Он громко жаловался на судьбу, на обман вероломных богов и на любимую, что к нему так равнодушна.

Завернутые в полог небожители прошмыгнули у него под носом, забрались на мост и начали подниматься, стараясь не шуметь. Двигаться тесной толпой было неудобно, но у легких навьев и витязей это получалось отлично, а вот Немилу пришлось попыхтеть и попотеть. Заметив, как выбивается из сил беспомощный человечек, Кострома усадила его на круп своего коня. Кудеснику полегчало, Гром взлетал вверх, как пушинка, и отряд принялся возноситься намного быстрее.

Накидка с вышитым Древом миров мелькнула на вершине моста и пропала. Святогор забеспокоился, завопил и принялся колыхать радугу так, словно надеялся вытрясти из нее всю правду. Немил едва не свалился с Грома, Кострома оглянулась и придержала его.

- Это она! – возбужденно зашептал человек. – Тайная злыдня, из-за которой все беды. Она соблазнила великана и заставила его взбунтоваться. Ее нужно поймать!

Отряд двигался медленнее, чем хотелось, и кудесник сгорал от нетерпения. Он так и порывался спрыгнуть с конского крупа и пуститься в погоню за незнакомкой.

- Веди себя тише, иначе всех выдашь! – шикнул на него Род.

Но Немилу не сиделось. Он посмотрел на Кострому. Их взгляды встретились, и взгляд богини сказал: «действуй!» Забыв о сомнениях, кудесник соскочил с Грома и вылез из-под полога.

Они забрались уже высоко. По поднебесью гуляли ветра, от которых холодило кровь. До вершины оставалось всего ничего. Немил устремился ввысь, но обнаружил, что взбираться по крутой горке на своих двоих – задача непосильная. Не удержавшись, он сорвался и покатился вниз. «Упаду – расшибусь», - мелькнула мысль.

В этот миг из-под полога выскользнула Кострома верхом на Громе. Она подхватила человека и усадила его за собой.

- Ты откуда взялась? – проревел великан, заметив внезапно появившуюся всадницу.

Он обернулся, и увидел, что ни витязей, ни богов не осталось на поле.

- Обмануть меня вздумали? Еще раз? – заревел Святогор.

И он принялся так яростно качать радугу, что боги попадали с ног. Полог откинулся в сторону и распахнулся. Небожители возникли словно из ниоткуда. Поняв, что их обнаружили, они устремились ввысь, обгоняя друг друга.

- Ах, вот вы как? – ревел великан. – Ну, держитесь!

Он забрался на мост и полез наверх, цепляясь за переливающиеся разными цветами дорожки. Радуга зашаталась и жалобно зазвенела. Гром коснулся копытами края небесной тверди. Кострома ссадила Немила и принялась помогать собратьям. Один за другим, с вершины моста на небосвод спрыгнули Род, Ярило и Хорс. За ними последовали оставшиеся витязи и божества.

- Снова надули меня? Не потерплю! – ревел великан, упорно карабкаясь к небу.

- Мост не выдержит. Но прятать его уже поздно, - сказал Род.

У подножия радуги собрались черти. Они изъявляли готовность ринуться ввысь сразу за великаном.

- Враги взберутся на небеса и нападут, если Святогор проложит им путь, - тревожно проговорил владыка. – Все в крепость! Затворимся, и выдержим натиск.

 

 

Богини высыпали из города, чтобы встретить соратников и собратьев. Додола плакала от бессилия: она винила себя за то, что больше не может управлять радугой. Усталые боги потянулись к Белой веже, гриди рассыпались по городу, чтобы собрать оружие и подготовиться к осаде.

Гром перелетел через Золотое кольцо, цокнул копытами по Зенице и остановился перед крыльцом. Немил грузно слез с его крупа – как будто тяжелый мешок свалился с телеги. Кострома закрепила косу на голове и поднялась по ступеням. Среди изнуренных витязей она единственная оставалась неунывающей: румянец играл на ее щеках, а светло-голубые очи сверкали, как будто предстоящие битвы возбуждали ее еще больше.

- Звенислава! – громко позвала она. – У меня важное поручение.

Небесная дева выскользнула на крыльцо, увидела Немила, вспыхнула и бросилась к нему, раскинув руки для объятий. Кудесник потянулся к ней, предвкушая, как тронет ее невесомые плечи. В этот миг за Золотым кольцом, на улице Молонье, что вела к дому Перуна, мелькнула белая парчовая накидка с зеленым Древом миров. От удивления кудесник разинул рот, но тут же собрался, и, не успев коснуться подруги, рванулся за ней.

- Немилушка, ты куда? – крикнула Звенислава вдогонку.

Но у кудесника не нашлось ни мгновенья, чтобы ответить. Его заботило только одно – не потерять из виду эту накидку, которая поплыла по Молонье мимо окаменелых чудовищ, побитых громовержцем в стародавние времена.

Незнакомка двигалась легко и плавно, как все небожители. Человек запыхался, но не смог догнать ее. Парчовое Древо миров нырнуло в арку, образованную сплетенными ветвями, и пропало за живой изгородью.

- Ах ты, тварь! Перехитрить меня вздумала? – взъелся Немил.

Его взбесило, что злоумышленница решила спрятаться не где-нибудь, а в самом неподходящем для этого месте – в усадьбе Перуна и Костромы.

- А ну, вылезай! Тебе здесь не место! – надрывался он, пытаясь разыскать незнакомку.

Ни прислуги, ни гридей в усадьбе не осталось. Тут царила мрачная тишина, к которой Немил не привык. Дубравы облетели от вчерашней встряски и едва шевелили ветвями. Незнакомка не появлялась – лишь хлопнули двери дворца, внушающего человеку благоговейный трепет.

Преодолев смущение, он взлетел по ступеням и ворвался в палату. Незнакомка стремительно уходила через анфиладу просторных залов, соединенных дверными проемами.

- Нет, ты от меня не уйдешь! – ожесточенно прошептал человек и, добежав до конца, затер притворщицу в угол.

Она по-прежнему не показывала лица, кутаясь в парчу. Немил рванул за накидку и сдернул ее. Под бело-зеленой тканью он увидел стройную женскую фигурку в свободном охотничьем одеянии. На тонких пальцах – перстни с бледно-розовыми камнями. Юное лицо с правильными чертами, и испуганный, и ненавидящий одновременно взгляд светло-синих, таких же, как у матери, глаз.

- Леля! – выдохнул Немил, отступая. – Вот уж кого не ожидал встретить.

- Опять ты, мерзкий змееныш! – прошипела молодая богиня. – Мало тебе того, что ты сослал меня с неба на землю, так еще и шагу ступить не даешь!

- Погоди, дай во всем разобраться, - пробормотал человек. – Ты должна сейчас быть в Святых горах, со своим мужем. А твой муж, вместо этого, ломает мост и грозит небесам. Это из-за тебя он так разъярился? Из-за того, что ты от него сбежала?

- Не твое дело судить о поступках богов, - рассерженно ответила Леля. – Моя матушка не зря велела вырвать тебе язык. Жаль, она не успела. Но меня-то никто не остановит. Я тебя не звала, ты сам напросился. Вот теперь и ответишь за все!

И богиня шагнула к нему, раскрывая ладони.

- Не суди слишком быстро! – взвизгнул Немил, бросаясь, как заяц, петлять по широкому залу. – Давай просто поговорим!

- Рабам незачем говорить. Им нужно слушать и повиноваться!

Богиня настигла его в два прыжка, схватила за горло и подняла в воздух. Немил почувствовал себя дичью, пойманной хищником. Шея хрустнула, и он в отчаянии задрыгал ногами.

- Я и не думал тягаться с богиней, - прохрипел он из последних сил. – Я всего лишь хотел разузнать все получше.

- Сестрица, не придуши его, - раздался за спиной мелодичный голос.

Лицо юной богини переменилось, из яростного оно стало послушным.

- В твоем доме я не стану перечить тебе, Кострома, - ответила она.

Леля отшвырнула Немила, как ненужную соринку. Человек отлетел к резному столу и опрокинул деревянное кресло. Его госпожа вошла в зал через высокие двери и встала, рассматривая их невозмутимым взглядом. Немил поднялся и рванул ворот рубахи, чтобы как следует отдышаться.

- Я загнал ее, - прохрипел он. – Она пряталась в твоем доме. Это она звала великана с вершины моста. Это из-за нее Святогор так взбесился.

- Я знаю, - молвила Кострома.

- Знаешь?

- Конечно. Она здесь уже десять дней. Лада гневалась на нас обоих – на тебя, но еще больше – на меня, за то, что мы выдали Лелю замуж. Ее враждебность дошла до предела. Тогда я решила, что отношения нужно исправить, и посоветовала Леле бежать. Она тайно вернулась к матери и спряталась у нее на дворе.

- Так вот кого Лада скрывала в своей житнице! – воскликнул Немил. – А я грешным делом решил, что у нее там любовник. Надо же, как все повернулось. Если б я это знал, то не попал бы впросак.

- Отдай Леле ее покрывало, и забудем о ссорах.

Кудесник поднял с пола смятую накидку из парчи и с вежливым, деланно низким поклоном подал его юной богине. Леля приняла ее с ничего не значащим выражением лица.

- У нас есть дела поважнее, чем личные свары, - сказала Кострома, и ее голос звенел, как сталь. – Бесы будут здесь с часу на час. Все должны быть в строю.

- Я на службе! – встрепенулся Немил. – Никуда не отлучаюсь. Что повелишь – то и исполню.

- Ступай к Звениславе и помогай ей во всем, что она скажет.

- Будет сделано! – лихо гаркнул Немил и выкатился из палаты.

Он не хотел вновь остаться один на один с сердитой Лелей.

 

 

Богини и боги покинули Белую вежу – они разошлись по стенам города и по башням, чтобы не пропустить появление врага. Немил вбежал в Палату пиров. Ее каменные своды встретили его гулким эхом. Взгляд выхватил из полутьмы красный с золотом полушубок небесной девы, склонившейся над погребальным костром. Она оглянулась. Немил приблизился и бережно обнял ее. Перед ними, прямо посреди зала возвышалась деревянная ладья с мачтой под белым парусом. Бездыханное тело Перуна покоилось на скамье, в посиневших щеках не было ни кровинки.

- Что за невидаль? Кто положил государя на краду? – изумленно спросил человек.

Звенислава смахнула слезу и ответила:

- Такова воля его супруги. Кострома лично возглавит войско богов. Перед уходом на бой она поклялась, что тело ее мужа не достанется супостатам. Если боги погибнут, если никто из них не вернется с битвы – тогда краду придется разжечь. Госпожа взяла с меня слово, что я это сделаю. Мы не позволим бесам глумиться над телом великого князя. Враг его не получит.

- Но Перун еще жив! – сказал человек.

- Он не жив и не мертв, - возразила небесная дева. – Стоит Лиходею протянуть к нему свои когти, как издевательств и поругания не избежать. Кострома не отступит. Она готова погибнуть сама и пожертвовать всем, что ей дорого. Я обещала выполнить ее волю, если она окажется последней.

Немил онемел, сила небожительниц поразила его. Слезы на щеках Звениславы он видел впервые за все время знакомства. Он ласково тронул ее плечо, покрытое плотной тканью, и произнес:

- Прости, что не сразу пришел к тебе. Меня отвлекли. Но теперь я понимаю, что важно, а что – нет.

- Зачем куда-то идти, если все это напрасно? – вскинула она на него заплаканные глаза. – Зачем что-то делать? Мироздание рушится, этого не остановить. Таково предначертание. Это судьба.

- Еще ничего не решилось, - постарался утешить он девушку. – Мы не знаем своей судьбы.

- Посмотри, наш час пробил. Все говорит об этом.

- Может, час пробил, а может, он пробьет через тысячу лет. Когда-нибудь Древо жизни рухнет. Миры вселенной перемешаются, и наступит большая разруха. Но сегодня Мироствол еще цел. Погляди – он стоит, как и прежде. Ничего не случилось.

- Я боюсь, - прошептала Звенислава. – Что, если вся наша жизнь от начала времен окажется бессмысленной? Вот представь: и все люди, и все, во что они верили, существует уже тьму веков. Мы живем, мы надеемся, строим дома и растим детей. А потом вдруг все раз! – и разрушилось. Ничего не осталось. И зачем все это было? Зачем мы все были на этой земле?

- Раз вселенная нас породила – значит, она так хотела. Мы не знаем, зачем это нужно. Наш долг – просто жить, пока живется. И сейчас мы не можем позволить себе опустить руки. Мы обязаны бороться за наш мир.

Немил взял девушку за перчатку и помог ей подняться.

- Я верю, что у этого мира еще есть шанс, - сказал он. – Пойдем, и сделаем то, что в наших силах.

- Что ты узнал? – задержалась она.

- Слишком много всего. Лада не виновата – в житнице она прятала дочь. Я угрожал выдать тайну, от этого чаровница так разволновалась. Но теперь думать об этом поздно. Другое заботит меня. Раз все катится в тартарары – значит, злодейский заговор еще в силе. Мы думали, что Вертопрах – это Мара. Нет Вертопраха – нет зла, что толкает мир к пропасти. Но с чертом все вышло на удивление гладко. Мы плеснули на него мертвой водой, он и сгинул. Плюх – и нет стервеца. Вот бы со всеми так! Я и попробовал повторить этот трюк с Лютобором. И знаешь, что из этого получилось? Бес набрался сил и поздоровел. Потому что нежити от мертвой воды только польза. Как же вышло, что Вертопрах от нее испарился?

- Он что, не был нежитью?

- Еще как был! Пораскинем мозгами. Любимым оружием Мары был ее посох, способный заморозить всю землю. Вертопрах подарил этот посох Перуну на свадьбу. Если бы это была Мара, отдала бы она добровольно самое дорогое? Как ты думаешь? По всей видимости, Вертопрах даже не знал цену посоху, поэтому так легко с ним расстался. Вертопрах – это не Мара, вот что из этого вытекает. Черт, что гонялся за мной целый месяц, обвинял во всех смертных грехах и не давал покоя, вдруг сдался, как немощный. Но перед этим он попытался меня задушить. И душил он меня в точности так же, как это делала кикимора Вертлюжка в палате у князя Всеволода. Сначала я не придал этому значения, а после задумался: у них что, одинаковые приемы? Откуда они их берут? Всю нежить им где-то учат? Нет, не слыхал я об училищах для нечистой силы. Нет таких заведений, в которых обучали бы на кикимору или на черта.

- Ты думаешь, что у кикиморы и Вертопраха было что-то общее?

- Противная рожа – вот что у них общего. Вся нежить на одну харю. Однако больше никто меня не душил: ни упырь в городском рву, ни бес Лютобор, ни тем более Лиходей. Вертопрах слишком настойчиво пытался свалить на меня все беды на свете. В чем только он меня не обвинял! И в том, будто я собственноручно отравил господина, и в том, что я украл яблоко из сада Лады, и в том, что я вломился в Оружейную палату и пытался умыкнуть посох. Из-за чего он на меня так взъелся? Раньше я думал, что он просто пытается отвести от себя подозрения. На месте преступника я так бы себя и вел. Нужен чужой, бесполезный козел отпущения, которого принесут в жертву. Все успокоятся, перестанут искать настоящего злодея, и все будет шито-крыто. Но с обвинениями в воровстве черт явно переборщил. Я почувствовал в его отношении что-то личное. Затаенную неприязнь. Откуда она взялась? Ведь раньше мы не встречались. Вот загадка, над которой пришлось поломать голову.

Тут кстати мне вспомнилось, как княгиня Верхуслава и нянька Русана рассказывали про кикимору. Будто она нарождается вместе с месяцем, а в новолуние пропадает. Я тогда их не слушал, думал, что это бабские суеверия. А тут вдруг пришло в голову эти сведения сопоставить. Я выгнал кикимору из палаты в последнюю ночь лютого месяца. Когда бес нес меня под облаками, я сам видел, что луна скрылась с неба. Новолуние наступило, и про Вертлюжку никто больше не слышал. Двое суток спустя я ночевал на Туманной поляне и видел, как месяц впервые взошел после темных ночей. Ох, и пришлось же мне из-за этого месяца претерпеть! Он подцепил меня за воротник и поволок на небеса, и приятного в этом было мало. Но перед этим я сам наблюдал, как в его лучах из дупла в Миростволе выбралась какая-то нежить, похожая на дите, и отправилась шастать по лесу, полному злобных духов, так, будто это ее родной двор. Узнать в ней Вертлюжку я не мог: во-первых, было темно, во-вторых, когда я видел чертовку, она была старой каргой. А что Вертопрах? Он показал истинное лицо. Под маской черта скрывалась безобразная старуха, к тому же в конце чернеца она оказалась на последнем издыхании. Вот и сошлось все один к одному. Велес припоминал, что старуха стучалась в его детинец и требовала пропустить в Горний мир. Он ей дал от ворот поворот. Двое суток спустя уже черт Вертопрах прошел на мост, предъявив колдовской посох и выдав себя за посла. Вертлюжка пропала, вместо нее появился черт Вертопрах.

- Если Вертопрах – это прикинувшаяся Вертлюжка, то как она смогла так изменить свою внешность? – спросила Звенислава.

- Раньше Вертлюжка жила на Туманной поляне. Она знала, что по ней текут ручьи живой и мертвой воды. Она устала от бесконечных перерождений и хотела остаться навечно в облике молодой девки или зрелой бабы, но живая вода в этом не помогала. Зато изменить внешность она помогла. Так Вертлюжка и обернулась, чтобы пролезть в Горний мир и стащить молодильное яблоко.

Помнишь ту семилетнюю девочку, что всех так озадачила? Мы побывали в саду Лады утром четвертого чернеца. Это первая неделя месяца, когда кикимора выглядит, как ребенок. Святослав и Мстивой говорили, что на ней была рогатая кика – как раз такая, какую мы видели на Вертопрахе. Как и мне, на небесах старой чертовке все было в новинку, вот она и попала впросак – сорвала кислое яблоко, надкусила и выплюнула. А пару часов спустя этот огрызок попался мне вместе с обвинениями в святотатстве. Все шишки на мою голову, как всегда. А выдать себя за кого-нибудь поприличней, хотя бы за беса, у кикиморы не хватило силенок. Как родилась мелкой нечистью, так и осталась. И сгинула она вовсе не от мертвой воды, которой мы ее облили, а потому, что подошел к концу месяц и настал ее срок. От этого она и выглядела такой дряхлой.

- Но это же значит, что Мара до сих пор не раскрыта! – ужаснулась звезда.

- Да, именно это и значит. Злодейка все еще среди нас. И она действует. Вот почему этот мир летит в бездну! – подвел итоги кудесник.

Звенислава сосредоточилась и сжалась в пружину.

- Если так, то выведем ее на чистую воду! – решительно заявила она.

- Умничка! Как раз о воде и побеспокойся. Не выпускай из рук тыквы, они понадобятся в любой миг. Кроме тебя, мне довериться некому. Будь поблизости! Я на тебя полагаюсь!

Небосвод под ногами дрогнул, вдали что-то загрохотало. Звенислава взлетела по винтовой лестнице, вьющейся вдоль стены. Немил поспешил за ней, но ступеней оказалось так много, что он запыхался и выбился из сил. Только изрядно взопрев и намучавшись, он добрался до верхней площадки, на которой круглое основание башни заканчивалось, и начиналась еще более высокая восьмиугольная надстройка, тянущаяся к звездам.

Звенислава поджидала его, облокотившись на гранитное забороло с зубцами. Изможденный человек упал рядом с ней и тяжело отдышался.

- Высотища! – с восхищением проговорил он. – Нет, эту вежу враги не возьмут.

- До верхней звонницы еще далеко, но ты туда не доберешься, - ответила дева. – Да и дышать там уже нечем. Не для живых эта крепость.

- Я уже догадался. А что это там громыхает у края небес?

Вдвоем они принялись наблюдать за тем, как вконец озверевший великан перелезает с моста на небосвод. Святогор вцепился в край алмазной тверди, но ее кусок обломился и рухнул на землю. Раздался чудовищный грохот, кусок небосвода разбился, и тысячи драгоценных кристаллов брызнули в разные стороны, усеивая Святые горы.

- Кладоискатели могли бы обогатиться. Жаль, после гибели мира собирать будет некому, - с сожалением заметил Немил.

Он размечтался, представив, как набивает алмазами мешок и тащит продавать его за серебро.

- Поздно жалеть. Снявши голову, по волосам не плачут, - с горечью добавил он.

Мост не выдержал тяжести исполина и развалился. Но Святогор проявил ловкость, неожиданную для его туши. Он ухватился за  сук Мироствола, нависающий над Горним миром, и принялся качаться на нем, как обезьяна на ветке. Сук заскрипел так, что слух резануло, дуб наклонился и зашумел, словно жалуясь на судьбу.

- Так нельзя! Если дуб опрокинется – миры рухнут! – всплеснула ладонями Звенислава.

Мироствол затрещал так, что у Немила сердце ушло в пятки. Сук обломился, но исполин оказался над твердью и рухнул на нее всей своей тяжестью.

Белую вежу тряхнуло, кудесник почувствовал, что его понесло вниз, и ухватился за зубец, чтобы не вывалиться за ограждение. Небеса накренились и застонали. Святогор оборвал лишние ветви и превратил сук в новую палицу, еще более чудовищную, чем прежняя. Поднявшись во весь рост, он принялся разносить усадьбу Додолы, которая первой попалась ему на пути. Немил с содроганием смотрел на то, как разлетаются в разные стороны обломки дворцов и фонтанов, и как зеленые изгороди превращаются в рваные ошметки.

За наклонившимся краем небес стало видно, как последние обломки радуги осыпают головы бесов, столпившихся у основания моста. Зеленые, красные, синие полосы усеяли снег и начали медленно гаснуть. Ошалело завизжал незнакомый Немилу демон, голову которого рассекла надвое острая фиолетовая дорожка. Но Лиходей ликовал, не считаясь с потерями. Ему удалось выдавить богов из Дола, лишить их земной власти, а значит, весь круг земной был теперь в его полном распоряжении.

Слабый, разреженный ветер холодил щеки кудесника – если б не его свежесть, то человек и вовсе потерял бы сознание. Звенислава взяла его за руку, чтобы поддержать. Ее легкое прикосновение едва ощущалось сквозь перчатку, но Немил вспомнил, что в глазах девы он должен выглядеть храбрым, и это его взбодрило.

Бесноватые воеводы требовали штурмовать небеса, но последний путь к ним был разрушен, и черти без толку суетились и прыгали вокруг затухающих обломков, тыкали в них трезубцами и делали вид, что выполняют команды, хотя поделать ничего не могли.

Лиходей приказал срезать горы и взгромоздить их одну на другую. Бесы мигом взялись за работу: далекие скалы заходили ходуном, начали отрываться от земли и поплыли к Медовому лугу, обнажая глубокие недра с бушующим подземным огнем. Столбы пламени принялись извергаться и забили фонтанами, добавляя расплавленной лавы к той, что уже наполняла Смородину. Огненная река вышла из берегов и начала затапливать все на своем пути. Загорелась заброшенная деревенька Грязная Хмарь, избушки которой раскинулись неподалеку от Дикого леса. Вспыхнули соломенные крыши, затрещали прогнившие овины. Отощавший медведь прежде срока выскочил из берлоги, встал на задние лапы, завертел головой, заревел с недосыпу, и бросился наутек – лишь бы подальше от наступающего огня.

- Огненное наводнение, - завороженно прошептала Звенислава.

- Не иначе как светопреставление началось. А я надеялся, что его не случится, - отозвался Немил.

Замысел Лиходея стал ясен: из набросанных в кучу холмов вырастала гигантская гора, по которой князь тьмы надеялся добраться до небес. Бесы старались вовсю: наконец-то их злобная сила нашла применение. Из обнажившихся подземных нор полезли растревоженные огнезмеи. Они разлетелись по Дольнему миру и принялись поливать города и веси пламенем из своих луженых глоток, вымещая на людях ярость, накопленную за века. Великий Миргород затаился, горожане попрятались, князь в каменном Кремнике приказал запереть ворота, но чем могли помочь стены против налета драконов?

Немил вспомнил худенькую Ярогневу и горько вздохнул:

- Зачем я их всех спасал? Только затем, чтоб они погибли еще более ужасной смертью?

С Белой вежи весь Дольний мир просматривался, как на ладони, и даже его теряющее силу зрение выхватывало каждый кусочек, как будто он был перед глазами.

- Упыри! – тихо молвила Звенислава.

Немил заметил, что сонмища скелетов, спрыгнувших с корабля под черными парусами, заполонили весь зачарованный лес и принялись шнырять по горящим избушкам деревни, вынюхивая, не осталось ли в них кого с теплой кровью.

- Их алчность не знает предела, - добавила дева. – Они порвут всех, кого встретят. Нет, не могу я на это смотреть. Нужно найти госпожу. Пусть она скажет, что делать.

- Госпожа нам не поможет, - ответил Немил. – Нам самим нужно решать. Настал последний час этого мира. Время думать своей головой, другого времени уже не будет.

Спускаться по винтовой лестнице было намного приятнее, чем подниматься. Немил почувствовал себя молодым и даже попробовал нести Веню на руках, что оказалось проще простого – небесная дева почти ничего не весила. Однако в Палате пиров их застала новая неожиданность.

Богини и боги собрались в молчаливый кружок рядом с крадой, на которой покоилось тело Перуна. На цыпочках, стараясь не шуметь, Немил прошел мимо угрюмого Велеса, медвежий череп которого казался особенно свирепым в полутьме, мимо Додолы, затянутой в переливающееся платье, мимо Рода и не отходящей от него Мокоши, Стрибога в рогатом шлеме, Лады, Ярилы, Хорса, Денницы, Живы и Переплута. Кострома с горящим факелом в руках стояла над связками хвороста. Божества слушали ее с таким хмурым видом, что человек съежился.

- Я не отдам тело супруга врагу! – твердо сказала богиня. – Он должен отправиться к звездам с дымом костра, как велит древний обычай. Эта ладья унесет его в край, откуда нет возвращения. Наш долг – проводить его со всеми почестями, пока еще не поздно.

- Как мы можем собственноручно расправиться с нашим князем? Ведь это же будет убийство, - возразила Додола.

- Тогда с ним расправятся бесы, и будь уверена – они обойдутся без почестей, - ответила Кострома.

- Кострома – законная супруга Перуна. Только она решает, как поступить с мужем, - сказал Род. – Но прошу тебя, сестра: не торопись! Пусть крада вспыхнет, когда все будет кончено.

- Это я тороплюсь? Погляди вокруг, владыка. Великан подбирается к городу. Бесы громоздят гору на гору, чтобы забраться на небеса. Когда раньше бывало такое? Последние времена наступили. Только слепой может этого не признавать.

- Ты права – мы у последней черты… - начал Род.

- Мы давно уже за чертой, - перебила богиня.

- И все же я прошу тебя отложить сожжение. Хотя бы до тех пор, пока все, кроме этой вежи, не будет захвачено супостатами.

- Как тебе будет угодно, владыка! – покорно ответила Кострома. – Но как только крепость падет, пусть последний, кто уцелеет, исполнит свой долг.

Она затушила факел и с достоинством удалилась.

- Я побуду с господином, - вымолвила Звенислава и присела на скамеечку рядом с поленницей. – Обещаю, что не отойду от него. Он в надежных руках.

Немил погладил ее плечо, выражая поддержку. Не говоря лишних слов, боги начали выходить. Человек и небесная дева остались одни.

- Когда все пошло прахом? Где можно было свернуть, чтобы не докатиться до края? – спросила она.

- Когда мы проглядели злодейку. Она все еще здесь, - ответил Немил. – Это она довела всех до такого конца. Мара хочет всех нас угробить, чтобы вернуть свое царство. Ей не нужны ни люди, ни звери с птицами, ни даже боги и бесы, ей нужен только мороз, лед и снег.

- Но мы всех перебрали. Разве кто-то остался?

- У меня есть догадка, но страшно сказать о ней вслух. Я уже ошибался, не хочу ошибиться опять. Оказаться преступником может любой. Вдруг и он носит маску, как Вертопрах? Но я придумал ловушку. Пусть злодей, кем бы он ни был, сам себя раскроет. Тогда и посмотрим, за кого он себя выдает.

Фантастика и приключения

Фантастика! Приключения! Крутые киношки! Писатель-фантаст Денис Морозов рассказывает о своих любимых произведениях: Звездных войнах, Властелине Колец, Игре престолов, Гарри Поттере и Пиратах Карибского моря. Фотки кинозвезд с комментами. Подключайтесь к новому телеграм-каналу